Архив
В ответ 18 сентября 2002 года Святейший Патриарх Алексий направил Святейшему Патриарху Варфоломею письмо следующего содержания (№ протокола 5234):
Братски приветствуем Вас пожеланиями многих милостей и щедрот от Господа и Спасителя нашего.
Мы получили послание Вашего Святейшества № 129 от 11 апреля сего года, посвященное положению Архиепископии русских православных приходов в Западной Европе. Нас весьма озадачило обилие горьких упреков и несправедливых обвинений, коими изобилует это письмо. Однако, следуя словам премудрого Соломона: «Прикрывающий проступок ищет любви; а кто снова напоминает о нем, тот удаляет друга» (Притч. 17, 9) и не желая подвергать напрасным испытаниям чувство братской любви между нашими Церквами, Мы не будем подробно останавливаться на рассмотрении этих неудачных выражений, поскольку объясняем их скорее досадным недоразумением, случившимся из-за неверного, с нашей точки зрения, понимания поднятой Вами проблемы. Поэтому полагаем более полезным сразу перейти к оценке предложенного Вашим Святейшеством толкования 28 правила IV Вселенского Собора, – толкования, с которым Мы категорически не можем согласиться.
Это правило действительно определяет область ответственности Патриаршего Престола Константинопольской Церкви, ограничивая ее древними Асийским, Фракийским и Понтийским диоцезами, то есть областями, ныне принадлежащими Турции, Болгарии и Греции. Однако из него вовсе не следует, что Константинопольскому Патриархату должна быть подчинена «каждая область, не относящаяся к какому-либо другому Патриаршему престолу».
Очевидно, что неверное толкование здесь происходит от ошибочной трактовки выражения «у иноплеменников» («en tois barbarkois») и связанного с этим выражением контекста. Такое ошибочное толкование предполагает, что речь идет не о варварских народах, живших либо в пределах, либо за пределами Римской империи, но о государственно-административных образованиях, населенных преимущественно варварами. Между тем, несомненно, что данное выражение обозначает не области, а народы, то есть, употреблено не в административно-политическом, а в этническом смысле. Это очевидно из следующих доводов.
Как известно, слово «barbaros» в эллинистическую и византийскую эпоху относилось к представителям племен, чуждых греческому языку, культуре и обычаям. Так, св. Григорий Нисский в своем третьем слове против Евномия говорит о «варварской философии» (barbariki filosofia), Евсевий Кесарийский – о варваризмах греческого языка (idiomata barbarika), св. Епифаний Кипрский – о «варварских именах» (barbarika onomata), а учитель св. Иоанна Златоуста Ливаний – о «варварских обычаях» (ithi barbarika). Также апостол Павел подразумевает под «варваром» всякого человека, не говорящего на государственном греческом или латинском языке: «Если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец (barbaros) и говорящий для меня чужестранец (barbaros)» (1 Кор. 14, 11). Такие «варвары» могли жить как за пределами Римской империи, так и в ее границах. Апостол Павел, например, проповедовал варварам (Рим. 1, 14), не переходя границ Империи. Деяния апостольские (28, 2 и 4) называют жителей острова Мелита «варварами», несмотря на то что этот остров входил в состав Империи, и все потому, что местный язык был пунийский. Что касается слова «barbarikon», то действительно, оно означало территории, лежавшие за пределами Римской империи. В таком смысле слово употреблено, например, в 63-м (52-м) правиле Карфагенского Собора, где говорится, что в Мавритании соборов не было потому, что эта страна «лежит на краю Африки и сопредельна варварской земле» (toi barbarikoi parakoitai). Тем не менее, это слово может быть также отнесено ко всему «варварскому», в том числе к территориям, хотя и заселенным «варварами», но входящим в состав Империи.
Именно в таком смысле это слово употреблено в халкидонском правиле. Здесь говорится не о варварских народах вообще, а лишь о народах определенных, о народах только «вышереченных областей» (ton proeirimenon dioikiseon), то есть о варварах, живших в диоцезах Понтийском, Асийском и Фракийском, которые полностью входили в состав Восточной Римской империи. Таким образом, правило подчиняет Константинопольскому престолу епископов у варваров, живших в церковных границах этих трех диоцезов.
Все толкователи канонов — Алексий Аристин, Иоанн Зонара и Феодор Вальсамон, как и составитель алфавитной синтагмы Матфей Властарь, под выражением «en barbarikois» разумеют именно варварские народы, и при том только народы, подчиненные юрисдикции этих трех диоцезов, подчеркивая, что варварские народы других соседних диоцезов не были подчинены этим правилом юрисдикции Константинополя, а по-прежнему остались под юрисдикцией других Православных Церквей. «Ему (епископу Константинополя) подчиняются», – пишет Аристин, – «только митрополиты Понта, Асии и Фракии и от него получают хиротонию, а также и епископы варваров в этих диоцезах, так как диоцез Македонии и Иллирика, и Фессалии, и Пелопоннеса, и всего Эпира и (варварских) народов в нем (т.е. в этом диоцезе) находился тогда под властью Римского епископа» (Афинская синтагма II, 286; Кормчая, изд. 1816 г., лист 73). «Константинопольскому епископу», – пишет Зонара, – «передается хиротония епископов у варварских народов, находящихся в упомянутых диоцезах, ибо остальные диоцезы, то есть Македонии и Фессалии, Эллады и Пелопоннеса, так называемого Эпира и Иллирика, тогда были подчинены епископу древнего Рима» (Афинская синтагма II, 283, 284). В Синтагме Матфея Властаря читаем: «Епископу Константинополя разрешено хиротонисать и епископов у варварских народов, пограничных с подчиненными ему диоцезами, каковы аланы и росы, так как первые граничат с Понтийским, а вторые – с Фракийским диоцезом» (Афинская синтагма, VI, 257). В последнем случае речь идет о позднейшей церковной практике (свидетельство Властаря относится к XIV веку), согласно которой в юрисдикцию Константинопольской Церкви были включены «варварские» земли, прилегающие к трем упомянутым диоцезам. При этом подчеркивается, что юрисдикция Константинопольского епископа была расширена за счет этих территорий именно в силу их соседства с его канонической областью, очерченной 28-м правилом Халкидонского Собора, хотя в самом тексте правил возможность такого расширения не предполагается.
Отсюда видно, что древние авторитетные толкователи канонов утверждают, что Халкидонский Собор дал Константинопольскому епископу право на «варварские» территории лишь в пределах трех диоцезов, из которых к Европе относился один только Фракийский диоцез. Аристин и Зонара, например, прямо указывают, что в Европе право Константинопольского епископа посылать епископов для «варваров» простиралось лишь на один Фракийский диоцез, так как остальные диоцезы были подчинены епископу Римскому. А относительно границ Константинопольской Церкви в Азии, Вальсамон пишет в толковании 28 правила IV Вселенского Собора: «Знай, что Понтийскими называются митрополиты, граничащие с морем Эвксинским (то есть Черным) до Трапезунта, и внутренние, Асийскими же (митрополиты), которые около Ефеса, Ликии, Памфилии и в окрестностях их, но не в Анатолии, как говорят некоторые. В Анатолии имеет право хиротонии (епископ) Антиохийский» (Афинская синтагма II, 284).
Следует также отметить, что в каноне речь идет не о диаспоре, но об автохтонных «варварских» народах, живших не в рассеянии, но на своих землях. Они принимали христианство главным образом в результате миссионерской деятельности, а не приносили его с иноземной родины, что характерно для диаспоры. Поэтому распространять действие канона, имеющего в виду автохтонные народы, принимавшие христианство в результате миссионерской деятельности, на явление диаспоры, которую составляют люди, уезжающие на чужбину и воспитанные в православной традиции своей родины, означает по крайней мере уклонение от исторической действительности и смешение различных понятий.
Таким образом, утверждение Вашего Святейшества, будто на основании 28-го Халкидонского правила «в область ответственности Вселенского Патриархата вошла Западная Европа и, по сути, все новооткрываемые земли Америки и Австралии», выглядит совершенно надуманным и лишенным всякого канонического основания, поскольку эти отдаленные земли не имеют никакого отношения к упоминаемым в правиле трем диоцезам и даже не граничат с ними, а также поскольку преобладающей паствой Церкви на этих территориях являются не коренные жители, но представители традиционно православных народов, имеющие свои религиозные традиции и желающие эти традиции сохранить. Что же касается канонических территорий, принадлежавших до раскола 1054 года Римской Церкви, то относительно их юрисдикционной принадлежности Церковью не было принято ни одного решения, имеющего всеправославный авторитет.
Все сказанное выше подтверждается и историческими фактами, показывающими, что до 20-х годов ХХ века не было ни фактической власти Константинопольского Патриархата над всей православной диаспорой во всем мире, ни притязаний на такую власть. К примеру, в Австралии православная диаспора первоначально окормлялась из Иерусалима, и Иерусалимская Патриархия назначала туда священников. В Западной Европе с самого начала православные приходы и общины канонически зависели от своих Матерей-Церквей, а не от Константинополя, как и в других частях мира, где во исполнение заповеди Христовой (Мф. 28, 19-20), ревностные миссионеры Поместных Православных Церквей, в том числе и Константинопольской, проповедовали Евангелие и крестили аборигенов, становящихся чадами Церквей, их просветивших.
Если говорить об Америке, то, начиная с 1794 года, Православие на этом континенте было представлено исключительно юрисдикцией Русской Церкви, которая к 1918 году объединяла до 300 тысяч православных различных национальностей (русских, украинцев, сербов, албанцев, арабов, эскимосов, алеутов, колошей, индейцев, негров, англичан), к ней же принадлежали и православные греки, получавшие антиминсы для своих приходов у русских епископов. Такое положение признавалось всеми Поместными Церквами, направлявшими своих священнослужителей для американских приходов в юрисдикцию Русской Православной Церкви. Такой же практики придерживался и Константинопольский Патриархат. Например, когда в 1912 году православные греки в Америке обратились с просьбой к Святейшему Патриарху Константинопольскому Иоакиму III прислать им греческого епископа, то ни сам Патриарх этого не сделал, ни адресовал эту просьбу к Элладской Православной Церкви, но рекомендовал доложить об этом архиепископу Алеутскому и Северо-Американскому Платону, с тем, чтобы этот вопрос решался Святейшим Синодом Русской Православной Церкви.
Юрисдикционный плюрализм в Северной Америке получил начало в 1921 году, когда без ведома и согласия Русской Православной Церкви там была учреждена греческая Архиепископия Северной и Южной Америки. Именно с этого момента имеет место описываемое Вами «разделение православных вопреки священным канонам, особенно живущих в западных странах, на этническо-расовые группы и Церкви, возглавляемые епископами, избираемыми по этническо-расовым соображениям, часто не единственными в каждом городе и иногда не состоящими в хороших отношениях, а враждующих друг с другом», что «является позором для всего православия и причиной неблагоприятных отзывов, которые оборачиваются против него». Как видим, отнюдь не Русская Церковь была виновницей этого печального положения. Напротив, стремясь вернуть положение американского Православия в каноническое русло, она как Церковь-Мать в 1970 году даровала автокефалию своей Церкви-Дочери. Этим актом Русская Церковь действовала в пределах своей канонической юрисдикции, имея в виду будущее всеправославное решение относительно восстановления Единой Поместной Православной Церкви в Америке. Заметим, что еще в 1905 году проект устройства этой Церкви представлял в Святейший Синод святой Патриарх Тихон, бывший в то время архиепископом Алеутским и Северо-Американским.
Печально, что Святейшая Константинопольская Церковь не поддержала акта 1970 года и не содействовала столь желаемому объединению. Это и доныне остается причиной нестроений и недовольства по поводу своего статуса, испытываемого многими православными в Америке.
Вопреки утверждению Вашего Святейшества, будто «ни один другой патриарший престол не получил канонической привилегии и канонического права» на осуществление юрисдикции в не относящихся к каноническим территориям Автокефальных Церквей областях, история доказывает, что 28 правило IV Вселенского Собора, подчинив Константинополю три упомянутых диоцеза, нисколько не уменьшило прав других автокефальных Церквей, в том числе в области церковной юрисдикции на территории прочих иноплеменных земель. Так Римская Церковь назначала епископов почти всей Европы, кроме Фракии, Александрийская — в странах к югу от Египта, а впоследствии и на всем Африканском континенте, Антиохийская на востоке — в Грузии, в Персии, в Армении, в Месопотамии, а юрисдикция Константинопольской Церкви долгое время после Собора оставалась в тех именно границах, в каких до Собора имели ее диоцезы Асийский, Понтийский и Фракийский.
Обращаясь к истории, следует также заметить, что как преимущество чести, установленное 3 правилом II Вселенского Собора, так и юрисдикционные полномочия в трех упомянутых диоцезах Константинопольская Церковь получила исключительно в силу политических причин, поскольку город, в котором находилась ее кафедра, приобрел политический статус столицы и стал «градом царя и синклита», как говорится в том же 28-м правиле: «Мы определяем и постановляем о преимуществах святейшей Церкви того же Константинополя, новаго Рима. Ибо престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезных епископов представили равные преимущества святейшему престолу новаго Рима, праведно рассудив, да град, получивший честь быть градом царя и синклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем». Мы не имеем в данное время намерения вдаваться в дискуссию по этой теме, однако не следует забывать тот очевидный факт, что нынешнее положение Константинополя после падения Византийской империи отнюдь не оправдывает чрезмерно настойчивого обращения к этому канону, не говоря уже о безмерно расширительных его толкованиях.
Имевшее место в истории включение в юрисдикцию Святейшей Константинопольской Церкви новых областей, помимо соседствовавших с упоминавшимися тремя диоцезами, как мы понимаем, не было связано с 28 правилом IV Вселенского Собора, а являлось следствием совершенно других причин. Так, упоминаемые Вашим Святейшеством области Иллирии, Южной Италии и Сицилии не были «всегда» в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но были насильственно отобраны у Римской Церкви и переданы Константинопольской Церкви императором-иконоборцем Львом Исаврянином, без всякого соотношения с 28 правилом Халкидонского Собора. Одной из наиболее важных причин таких действий Льва было то, что Римская Церковь сопротивлялась иконоборческой политике византийского императора, чья политическая власть распространялась на указанные территории.
Что касается Русской Церкви, то она была сначала подчинена Константинопольской Церкви не на основании 28 правила IV Вселенского Собора, а на основании общего принципа, по которому новообращенные народы подчиняются обратившей их в христианство Церкви-Матери, пока не приобретут нужных условий для автокефалии. Став Автокефальной Церковью, Русская Церковь получила те же права миссии за пределами своей канонической территории, что и другие Поместные Православные Церкви, поскольку, как уже было показано выше, священные каноны не дают какого-либо преимущества в осуществлении этого права ни одной из них.
Таково подлинное общеправославное предание в этом вопросе, и Святейшая Константинопольская Церковь неукоснительно следовала ему до времени, когда Патриарх Мелетий IV создал теорию о подчинении Константинополю всей православной диаспоры. Именно эта теория, ввиду ее явной антиканоничности, является, выражаясь словами Вашего Святейшества, «враждебной по отношению к духу Православной Церкви и единства Православия и канонического порядка», выражением «канонически необоснованного и экклесиологически неприемлемого экспансионистского намерения». Будучи проникнута духом притязаний на всемирную духовную власть, не соответствующих православному каноническому преданию и учению святых отцов Церкви, она является прямым вызовом православному единству, ибо нет никаких оснований согласиться с тем, что православная полнота в диаспоре не находится под духовной юрисдикцией Константинопольского Патриархата только лишь потому, что он «терпит это положение по соображениям икономии и пока». Последняя фраза вызвала особое Наше недоумение и обеспокоенность, ибо она как будто указывает на намерение Святейшей Константинопольской Церкви и в будущем проводить одностороннюю политику экспансионизма, чуждую духу братской любви и соборности. В связи с этим будет уместно упомянуть справедливое замечание приснопамятного Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского Диодора, содержащееся в письме Вашему Святейшеству № 480 от 25 июля 1993 года, о том, что только Всеправославному Собору принадлежит право решить сложный вопрос диаспоры. Добавим также, что и Святейшие Румынская и Польская Православные Церкви не поддерживают изложенное Вашим Святейшеством видение проблемы православной диаспоры, что видно из докладов этих Церквей, представленных на заседаниях Межправославной подготовительной комиссии по подготовке Святого и Великого Собора в 1990 году.
С учетом вышесказанного, Мы имеем полное основание оспорить утверждение Вашего Святейшества о том, что Экзархат русских приходов в Европе является «одной из форм обязательного окормления» Константинопольской Церковью. Тезис об обязательности подчинения данного Экзархата юрисдикции Константинопольского Патриархата опровергается самой историей этой церковной структуры. Напомним, что в официальных документах Константинопольской Церкви, касающихся положения русских приходов в Западной Европе, признается, что Матерью-Церковью для них является Русская Православная Церковь, и что установленный порядок управления этими приходами имеет временный характер. Об этом недвусмысленно говорится, в частности, в Томосе Патриарха Фотия от 17 февраля 1931 года. Комментируя этот документ, Святейший Патриарх Фотий в письме Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию № 1428 от 25 июня 1931 года писал, что «положение вещей должно остаться в этом временном состоянии вплоть до тех пор, пока, Богу содействующу, будет восстановлено единство и единый образ Святой братской Русской Церкви». В полном соответствии с данной линией Святейший Патриарх Афинагор в письме к Экзарху русских приходов Архиепископу Евдокиадскому Георгию № 671 от 22 ноября 1965 года, свидетельствуя, что «Русская Церковь, освободившись от разделений и организовавшись внутренне, приобрела свободу действий в отношении зарубежных дел», объявил об упразднении «носящего временный характер» Экзархата русских приходов в Западной Европе и рекомендовал ему войти в общение со Святейшим Патриархом Московским, который «сможет и должен проявлять и свидетельствовать всегда отеческую любовь об этих приходах». Произошедшее в 1971 году повторное принятие епархии русских приходов в Европе в юрисдикцию Константинопольского Патриархата и преобразование ее в Экзархат Томосом от 19 июня 1999 года существенно не изменили временного характера нынешнего положения русской Архиепископии, поскольку вышеупомянутый Томос первым своим пунктом ссылается на Томос Патриарха Фотия. Таким образом, сама Святейшая Константинопольская Церковь в своих официальных документах и решениях недвусмысленно признавала право на воссоединение Архиепископии русских приходов в Западной Европе с Матерью – Русской Православной Церковью, не усматривая в этом ни проявления «крайне ошибочного и секуляризованного умонастроения», ни «ошибочной этническо-расовой концепции».
Что касается упоминаемых Вашим Святейшеством высказываний Высокопреосвященного митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, сделанных им во время пребывания в Париже 10-12 февраля 2001 года, то эта тема уже затрагивалась в ходе очередного раунда переговоров делегаций Константинопольского и Московского Патриархатов в Цюрихе 19 апреля 2001 года, а также в письме митрополита Кирилла митрополиту Филадельфийскому Мелитону № 2062 от 17 июля 2001 года. Будучи в Париже, Высокопреосвященный Кирилл был приглашен архиепископом Евкарпийским Сергием для встречи с Советом Архиепископии. На этой встрече иерарх нашей Церкви не выдвигал никаких специальных предложений, однако когда митрополита спросили о его видении будущего Архиепископии, он выразил позицию нашей Церкви, которой мы никогда не скрывали и которой неизменно привержены. Эта позиция состоит в том, что существование обособленной церковной структуры русских приходов в Европе является результатом трагедии русского народа, спровоцированной революцией. Теперь, когда, наконец, преодолены последствия революции, совершенно нормальным было бы возвращение эмигрантских приходов в лоно Московского Патриархата. Это стремление к восстановлению духовного единства нашего народа отражено в упомянутом Вами Заявлении Священного Синода Русской Православной Церкви от 8 ноября 2000 года в том месте, где речь идет о ее чадах, «пребывающих за пределами Российского Государства» (но не «за пределами Русской Церкви», как неверно процитировано в Вашем письме). Нас весьма огорчает, что естественное и законное желание вновь собрать воедино нашу собственную паству, оказавшуюся в рассеянии по известным историческим и политическим причинам, подвергается столь резким и несправедливым нападкам и не находит понимания у Предстоятеля Церкви, перенесшей подобную же трагедию.
Вопрос о православной диаспоре является одним из важных вопросов межправославных отношений. Ввиду своей сложности и недостаточной урегулированности, он порождает серьезные осложнения в отношениях между Церквами и, несомненно, уменьшает действенность православного свидетельства в современном мире. Тем не менее, Мы твердо надеемся, что последовательные и настойчивые усилия Поместных Православных Церквей в конечном итоге приведут к согласованному общеправославному разрешению этой проблемы на Святом и Великом Соборе Восточной Православной Церкви. Тем более тяжкой представляется мера исторической ответственности за действия, направленные против достижения богоугодного согласия по этому ключевому вопросу.
Посему ради подлинного блага как общеправославного дела, так и столь дорогой для нас по многовековым историческим воспоминаниям Церкви Константинопольской призываем Ваше Святейшество внять завету святых отцов, выраженному в 8-м правиле III Вселенского Собора: «Да не преступаются правила отец, да не вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирския и да не утратим помалу, неприметно, той свободы, которую даровал нам кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков». В духе верности святоотеческому преданию усердно и преискренне просим Ваше Святейшество отрешиться от умонастроений, препятствующих достижению вожделенного согласия и перейти к усилиям, способным действительно ускорить созыв Великого и Святого Собора.
Испрашивая от Бога мира, здравия и долгоденствия Вашему Святейшеству, снова обнимаем Вас в братском лобзании и пребываем с неизменной о Христе Иисусе любовью и почтением.
***
6 августа 2003 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий направил Святейшему Патриарху Константинопольскому Варфоломею послание (№ протокола 4129) следующего содержания, посвященное вопросу о статусе православной диаспоры:
Братски приветствуем Вашу Святыню с пожеланиями мира, здравия и благоденствия.
Прежде всего желали бы выразить удовлетворение позитивным ходом прошедших недавно собеседований делегаций наших Церквей. Мы убеждены, что постоянный обмен мнениями по заботящим Православные Церкви проблемам как путем прямого диалога представителей двух Патриархатов, так и посредством нашей братской переписки, помогает укреплению единства святого Православия, способствуя тем самым усилению его свидетельства в современном мире. Настоящее же Наше послание Мы хотели бы посвятить теме положения православных в Западной Европе. Как известно, еще в начале ХIX века в этом регионе вовсе не было православных приходов, однако бурные события прошедшего XX столетия привели к тому, что теперь практически в каждой европейской стране существуют православные общины, принадлежащие самым разным юрисдикциям: константинопольской, русской, сербской, румынской, болгарской и т.д. Появление церковных структур различных Православных Церквей на канонической территории отпавшей от Православия Римской Церкви является сравнительно новым феноменом, и потому вопрос обустройства православной диаспоры в Западной Европе в соответствии с канонами Церкви должен стать предметом рассмотрения на будущем Всеправославном Соборе. Если же говорить о русских православных в Европе, то число чрезвычайно умножилось после трагических потрясений революции 1917 года, когда миллионы верующих вместе со своими архипастырями и пастырями оказались в положении изгнанников. В новой для себя обстановке они сохранили в чистоте отеческую веру, однако устроили свою церковную жизнь по-разному, исходя при этом более из своих политических симпатий. С падением богоборческого режима в СССР, жители стран бывшего Советского Союза получили возможность свободно выезжать за рубеж, многие из них поселились в западноевропейских странах, наполнив собою русские храмы, состоящие в юрисдикции как Московского Патриархата, так и Экзархата русских приходов в Западной Европе и так называемой Русской Православной Церкви Зарубежом. Новое поколение русскоязычной эмиграции не видит существенных препятствий к духовному объединению русской диаспоры, справедливо полагая, что политические мотивы ее разделения остались в прошлом. С этими настроениями связано увеличение числа обращений в Наш адрес от общин, не входящих в юрисдикцию Московского Патриархата, с просьбой принять их под Наш омофор. Реагируя на эти прошения, Мы 1 апреля сего года обратились с посланием к архиереям, духовно окормляющим православных верующих русского происхождения в Западной Европе, и всем православным приходам русской традиции, расположенным на территории Западной Европы, предложив создать из них Митрополичий округ с некоторыми правами самоуправления, который включил бы в себя епархии, приходы и общины русской традиции. Таким образом могло бы быть восстановлено церковное единство русской диаспоры, что стало бы важным этапом в преодолении последствий раскола в русском народе и обществе, возникшего в результате революции 1917 г. Следует отметить, что ранее в составе Московского Патриархата уже существовал Экзархат Западной Европы, так что создание Митрополичьего округа было бы в какой-то мере возвращением к прежней практике.
Особо хотели бы обратить внимание Вашего Святейшества на то, что в данном случае речь не идет о создании автономной церкви, что, на Наш взгляд, невозможно без предварительного согласования со Святейшими Поместными Православными Церквами, а только о возвращении в лоно Русской Православной Церкви отколовшихся от нее частей. Нисколько не сомневаемся, что Ваше Святейшество благосклонно отнесется к такой возможности, ибо именно ее имели в виду Ваши блаженно почившие предшественники на Константинопольском Патриаршем Престоле: Святейший Патриарх Фотий, когда в 1931 году выражал свое мнение, что временное подчинение Константинопольскому престолу Русского экзархата в Западной Европе сохранится лишь «до тех пор, пока, Богу содействующу, будет восстановлено единство и единый образ Святой братской Русской Церкви», и Святейший Патриарх Афинагор, когда в 1965 году благословил Экзархату русских приходов в Западной Европе вернуться в лоно Русской Православной Церкви.
Сообщая Вам о Наших шагах по устроению церковной жизни русских приходов в Западной Европе, выражаем готовность в духе братской откровенности обсудить со Святейшей Константинопольской Церковью вопрос о будущем обустройстве православной диаспоры как в этом регионе, так и в других частях мира с тем, чтобы дальнейшие действия наших Церквей в этом направлении были в максимальной степени согласованными и эффективными.
За сим, желая Вашему Святейшеству всеукрепляющей помощи Божией в вашем высоком Патриаршем служении, остаемся с неизменной братской о Христе любовью.
***
27 марта 2003 Святейший Патриарх Константинопольский Варфоломей направил на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия послание (№ протокола 174), в котором вновь коснулся вопроса о статусе православной диаспоры. В письме, в частности, в адрес Русской Православной Церкви выдвигаются обвинения в том, что ее действия якобы не соответствуют решениям Межправославной подготовительной комиссии, заседавшей в 1990 и 1993 гг. и обсуждавшей план урегулирования вопроса о каноническом статусе диаспоры.
24 сентября 2003 Святейший Патриарх Алексий в ответном письме Святейшему Патриарху Варфоломею (№ протокола 4849) сообщил следующее:
Сердечно приветствуем Вашу Святыню с пожеланиями доброго здоровья и всеукрепляющей помощи Божией в Вашем Патриаршем служении.
Мы получили письмо Вашего возлюбленного Святейшества № 174 от 27 марта 2003 года, посвященное рассмотрению вопроса о православной диаспоре, и с должным вниманием ознакомились с его содержанием.
Как хорошо известно Вашему Святейшеству, вопрос канонического устройства православной диаспоры, также как и темы автокефалии, автономии и диптихов составляют повестку дня предстоящего Четвертого Всеправославного предсоборного совещания. Все они относятся к кругу проблем, во взглядах на которые существуют расхождения в позициях Поместных Православных Церквей, и по которым еще только предстоит достичь всеправославного согласия. Факт наличия этих разногласий зафиксирован в соответствующем докладе Секретариата по подготовке Святого и Великого Собора, подготовленном в 1987 году. С учетом данного обстоятельства, Мы хотели бы предложить Вашему Святейшеству в нашей братской переписке, касающейся вышеуказанной тематики, воздерживаться от употребления таких определений действий Русской Православной Церкви, как "самовольные", "дерзкие", "антиканоничные", "провокационные" и так далее, ибо при подобном подходе к этой проблеме со стороны Московского Патриархата аналогичным образом может быть охарактеризовано и поведение Константинополя. Необходимо учитывать, что в данном случае речь идет о разном толковании канонического предания Церкви, что очень печально, но тем не менее является фактом. В этой ситуации для Нас служит утешением то, что эти разногласия не приводит к разделению. Милостию Божиею, между нами сохраняется общение и братская любовь, и это очень важно для судеб всего Православия. Полагаем, что для сохранения существующих братских отношений нашим Церквам следует стараться избегать тем, которые нас разделяют и активно сотрудничать в тех сферах, которые объединяют.
За сим, желая мира и процветания Святейшей Константинопольской Церкви, братски обнимаем Ваше Святейшество и остаемся с любовью о Христе Иисусе, Господе нашем.
***
17 ноября 2003 года Святейший Патриарх Константинопольский направил на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия новое письмо, посвященное статусу Архиепископии русских православных приходов в Западной Европе и общей проблеме православной диаспоры (№ протокола 914/2002). Патриарх Варфоломей вновь ссылается на 28 правило Халкидонского собора как обоснование своих притязаний на диаспору.
В ответ Святейший Патриарх Алексий направил 27 июля 2004 года Предстоятелю Константинопольской Православной Церкви послание следующего содержания (№ протокола 4284):
Братски приветствуем Вашу Святыню с пожеланиями мира, здравия и всеукрепляющей помощи Божией в Вашем высоком Патриаршем служении.
Мы получили письмо Вашего возлюбленного Святейшества №914/2002 от 17 ноября 2003 года, посвященное теме православной диаспоры, и, изучив его с должным вниманием, хотели бы высказать ряд соображений по его содержанию.
Прежде всего, не скроем Нашего недоумения продолжающимися необоснованными обвинениями в адрес Преосвященного митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла в неких антиканонических деяниях в отношении Архиепископии русских приходов в Западной Европе. Настойчивость, с которой повторяются эти несправедливые нападки, тем более удивительна, что они уже неоднократно и обстоятельно рассматривались и опровергались Нами в нашей предыдущей переписке. Создается впечатление, что некоторые из доводов, представленных Нами в защиту достойного иерарха и вообще позиции Русской Церкви, вероятно, ускользнули от внимания Вашего Святейшества, ибо и в последнем Вашем письме Мы не находим следов их одобрения, или же, напротив, аргументированного опровержения. Особенно это касается тех из них, которые обращаются к истории Архиепископии, и приводя многочисленные свидетельства, в том числе и слова приснопамятных предшественников Вашего Святейшества, неопровержимо доказывают, что нынешняя юрисдикционная принадлежность этой церковной структуры далеко не бесспорна и, если и может быть терпима, то только по крайней икономии и как мера сугубо временная. Святейшая же Русская Церковь в своей позиции по этой проблеме исходит отнюдь не из националистических или политических побуждений, как полагает Ваше Святейшество, но из твердого убеждения, что всякое деяние, предпринятое в нарушение священных канонов, а именно таким, на Наш взгляд, было принятие этой епархии в константинопольскую юрисдикцию в 1931 году, рано или поздно должно быть исправлено. Необходимо также заметить, что эта застарелая проблема не имеет никакого отношения к решениям Межправославных подготовительных комиссий 1990-го и 1993-го годов, регламентирующим порядок работы поместных епископских собраний в странах диаспоры. К тому же, эти документы, не дающие, заметим, Константинопольскому Патриарху никаких особых властных прав над диаспорой, имеют подготовительный характер и не обладают каноническим авторитетом, о чем недвусмысленно сказано в статье 16 Регламента Всеправославных предсоборных совещаний, принятого в 1986 году на Третьем Всеправославном предсоборном совещании в Шамбези.
Что же касается общих принципов организации диаспоры, то вовсе не случайно в Нашем предыдущем письме Вашему Святейшеству Мы с такой подробностью останавливались на этой теме, считая, что решение любого частного вопроса, касающегося православной диаспоры, лежит в плоскости общей проблемы ее канонического статуса. По этой же причине Мы вынуждены вновь вернуться к рассмотрению данной проблемы в связи с новыми аргументами, выдвинутыми Вашим Святейшеством.
Ваше Святейшество полагает, что теория о том, что 28-е Халкидонское правило предполагает рукоположение епископов только для Фракийского, Асийского и Понтийского диоцезов, устарела. Между тем это совершенно не соответствует действительности, так как целый ряд авторитетных современных историков и богословов придерживается именно такой точки зрения (Архиепископ Карельский и всей Финляндии Павел, архиепископ Петр Ль-Юиллье, В. Грюмель, Э. Герман и другие). Кроме того, ряд появившихся в недавнее время исторических исследований позволяет утверждать, что на территории трех упомянутых диоцезов, преимущественно в северной Фракии и Фригии, в середине 5-го столетия действительно проживали «варварские» народы – преимущественно готы. Они жили в автономных политико-административных образованиях, статус которых был закреплен федеративными договорами (foedera). Также они имели особую церковную идентичность, которая проявлялась в собственном богослужебном языке, церковной практике, письменности и, наконец, в собственной церковной иерархии. Именно эту иерархию должен был пополнять Константинопольский епископ. При этом готские епископы не подчинялись митрополитам своих диоцезов, но непосредственно Константинопольским Архиепископам. И это вовсе не нарушало целостности епархий, как полагает Ваше Святейшество. В качестве иллюстрации того, что это было нормальной практикой, достаточно привести примеры Пап Рима и Александрии, которые рукополагали как митрополитов, так и епископов низшего звена в митрополиях.
В свете недавних изысканий по поводу «варваров», проживавших на территории Византийских Фракии и Малой Азии, становится понятным смысл толкования канона Иоанном Зонарой, на которого ссылается Ваше Святейшество, а именно, что 28-е правило «возлагает на Константинопольского епископа также хиротонию епископов среди варварских народов, находящихся в упомянутых диоцезах». Зонара однозначно говорит о том, что варварские народы проживали внутри диоцезов, и последние достижения исторической науки, как уже было сказано, подтверждают эти сведения.
Что же касается готов на землях севернее Византийской Фракии, составлявших Барбарикум (Barbaricum, to Barbarikon), то по заключению исследователей там не было и не могло быть собственной иерархии, так как правители этих земель – в середине 5-го века это были гунны – оставались язычниками и относились к христианам крайне враждебно. Известны даже случаи, когда они убивали епископов, которые случайно оказывались на этих территориях. Поэтому говорить о том, что 28-е правило предполагает рукоположение епископов для христианских общин Барбарикума, совершенно не соответствует историческим обстоятельствам той эпохи, когда принималось данное правило.
Таким образом, 28-е правило фокусирует внимание исключительно на территории трех диоцезов Римской империи (Византии), и его действие ни в коей мере не простирается за их пределы. В этом смысле оно носит ограничительный характер. Действительно, к середине 5-го века Константинопольская Церковь принимала то или иное участие в решении различных проблем не только в епархиях Фракии и Малой Азии, которые вошли в ее юрисдикцию согласно 28-му правилу, но также Армении, Антиохии, Иллирика. Однако Халкидонский Собор не подтвердил ее прав на эти земли. Об этом писал в одном из своих писем святому Льву Великому Папе Римскому святитель Анатолий Патриарх Константинопольский: "Константинопольская кафедра теперь ничего не выигрывает, потому что Константинопольский епископ ранее, в течение предшествующих 60-ти лет, совершал хиротонии в более широких размерах, чем ему предоставлено 28-м правилом". Итак, в связи с своей преимущественно ограничительной ролью, 28-е правило не могло быть основанием для распространения власти Константинопольской Церкви в странах, принимавших христианство.
Эта практика имела совершенно другую основу – политическую. Не секрет, что христианская миссия в Византии рассматривалась не только как средство просвещения народов и обращения их в истинную веру, но также как дипломатический инструмент, позволявший императорам превращать своих врагов в союзников, обеспечивать мир на своих границах и т.д. Поэтому они были заинтересованы в том, чтобы обращенные народы в церковно-иерархическом плане подчинялись Константинопольским епископам. Именно исходя из этого принципа принявшие крещение восточнославянские народы вошли в состав Константинопольской Церкви. Если бы в миссии среди славян действовало начало, на котором настаивает Ваше Святейшество, а именно, что новопросвещенные народы автоматически входили в юрисдикцию первой по чести Церкви, тогда Русь и другие славянские земли должны были стать частью Римской Церкви, с которой в ту эпоху еще не произошло раскола. Кроме того, существует множество других примеров, опровергающих упомянутое утверждение Вашего Святейшества. Так, просветитель готов Вульфила был рукоположен не в Риме, а в Константинополе, армянские католикосы долгое время поставлялись митрополитами Кесарии Каппадокийской, Александрийская Церковь имела попечение об Абиссинии и Южной Аравии, а затем распространила его и на всю Африку. В последнее время можно привести пример Сибири, Дальнего Востока, Америки, где подвизались русские миссионеры, благодаря чему эти территории входят, а в случае Америки изначально входили в состав не Константинопольской, но Русской Церкви. Существует множество других схожих примеров. Содержащееся же в письме Вашего Святейшества утверждение, будто Церкви Галлии, Испании, Иллирика и других стран подчинились Риму только потому, что он был первопрестольной Церковью не выдерживает критики, ибо, если бы это было действительно так, то все они вошли бы под его юрисдикцию с самого начала, добровольно и одновременно. Однако даже в самой Италии с Римской Церковью долгое время соперничали самостоятельные Церкви Равенны, Медиолана и Аквилеи, то есть городов, где были резиденции императоров. В течение нескольких веков сохраняла независимость Карфагенская Церковь, а Церкви в Галлии, Испании, Британии, Шотландии и Ирландии только с VII века стали переходить в юрисдикцию Рима. Происходило это в силу не канонических, а историко-политических причин, когда в процессе великого переселения народов существенно менялся состав населения этих стран. По этой причине территории, на которых ранее существовали упомянутые Церкви, фактически были заново христианизированы миссионерами Римской Церкви, что и предопределило дальнейшую их принадлежность Риму.
Таким образом, утверждение Вашего Святейшества о том, что новопросвещенные народы обязательно должны входить в юрисдикцию первенствующей по чести Церкви не имеет никакого исторического основания и не соответствует практике, которая существует с древних времен и по сей день.
С другой стороны, если бы 28-е правило применялось в том смысле, в каком его сейчас толкует Константинопольская Церковь, то обширные территории на Севере Европы, христианизированные после IV Вселенского Собора и присоединенные к Западному Патриархату, вошли бы в юрисдикцию не Рима, но Константинополя. Налицо очевидное противоречие представленного Вашим Святейшеством понимания прав первенствующей Церкви с Вашим же толкованием 28-го правила, что, на Наш взгляд, лишь еще раз показывает несостоятельность их обоих. Этой же противоречивостью страдает и упоминавшийся в Вашем письме пример с присоединением к юрисдикции Константинопольской Церкви Иллирика, Южной Италии и Сицилии. Разумеется, император Лев III не мог передать эти насильственно отторгнутые от Римской Церкви епархии Фессалоникийскому Архиепископу, так как в то время тот сам находился в каноническом подчинении у Римского Папы. Тем не менее, если даже допустить, что император в своих действиях руководствовался 28-м правилом, утвердившим положение Нового Рима в диптихах непосредственно после Рима ветхого, то возникает вопрос, почему при этом были так грубо нарушены права первой по чести Церкви. Во всяком случае, складывается впечатление, что в то время Константинопольский Патриархат отстаивал привилегии римской кафедры в меньшей степени, чем это делается теперь в письме Вашего Святейшества, где первому престолу приписываются такие права, каких он никогда не имел. Известно, что о преимуществах Римской Церкви упоминается в следующих канонах: 6 правиле I Вселенского Собора, 3 правиле II Вселенского Собора, 28 правиле IV Вселенского Собора, 36 правиле Трулльского Собора и 5 правиле Сардикийского Собора. Прибавлять к описанным в них привилегиям новые - значит прямо противоречить 1 правилу Большого Свято-Софийского Собора, гласящему: "В преимуществах, принадлежащих Святейшему Престолу Римския Церкви и ея председателю, совершенно да не будет никакого нововведения, ни ныне, ни впредь". Между тем, ни в одном из канонов не говорится о том, что "существенной привилегией первопрестольного искони была забота о всех христианах, живущих вне пределов юрисдикций Поместных Церквей". Это утверждение Вашего Святейшества оказывается полностью безосновательным, и даже антиканоничным. Весьма необычно в документе, подписанном Константинопольским Патриархом, выглядит тезис о том, что "всякий собор, созванный без согласия и благословения первопрестольного Рима, объявлялся лжесобором". Если согласиться с этой логикой, то в таком случае Православным Церквам придется отказаться от части своего канонического корпуса, например, от постановлений Двукратного Собора, осужденного папой Николаем I, или даже от того же 28-го Халкидонского правила, также долгое время не признававшегося Римом. Наконец, содержащееся в Вашем письме заявление о том, что равенство Поместных Православных Церквей никогда не было действительным на практике, и вовсе противоречит духу и принципам православной экклесиологии. Священные каноны однозначно говорят о преимуществах чести (presbeia timis) первой кафедры в отличие от преимуществ власти (presbeia eksousias), которыми в православном мире не обладает ни одна из Поместных Церквей. Некогда Римская Церковь поддалась искушению властолюбия и допустила подмену двух этих понятий, что и привело ее к отпадению от полноты Православия. Если после этой великой трагедии Константинопольский Патриархат и получил в наследство от отпавшего Рима какие-либо привилегии, то ими могли стать только преимущества чести, и не более того. Так что у Святейшей Константинопольской Церкви нет в странах диаспоры привилегий, больших, чем у Русской, или какой-либо еще Поместной Церкви. Действуя на этих территориях, она точно так же выходит за границы своей юрисдикции, четко определенной 28 правилом Халкидонского Собора и включающей области древних Асийского, Понтийского и Фракийского диоцезов. Это обстоятельство не дает оснований Константинопольскому Патриархату возводить на Церкви, имеющие епархии в странах Запада, обвинения "во вторжении в чужой регион". Такие обвинения можно расценить, как небратские.
Итак, внимательное рассмотрение существа данной проблематики вновь выявляет полную беспочвенность упреков в адрес нашей Церкви. Надеемся, что неоднократное и обстоятельное объяснение позиции Московского Патриархата по этому вопросу устранит любые недоумения на этот счет и у Святейшей Константинопольской Церкви.
За сим с неизменными братскими чувствами лобызаем Ваше Святейшество, пребывая с любовью о Господе и почтением.
***
27 мая 2004 года Святейший Патриарх Константинопольский Варфоломей направил Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию два письма (№№ протокола 921 и 924), в которых вновь поднял вопрос о статусе православной диаспоры в контексте подготовки к Святому и Великому Собору Православной Церкви.
В ответ на эти послания Святейший Патриарх Алексий направил24 декабря 2004 года письмо (№ протокола 6994) следующего содержания:
Мы получили Ваши письма №№ 921 и 924 от 27 мая 2004 года, в которых Ваше Святейшество вновь обращается к теме православной диаспоры и урегулирования ее канонического статуса в рамках процесса подготовки к Святому и Великому Собору Православной Церкви.
Обращаясь к Вашему посланию № 921, Мы не усматриваем противоречия между содержащимся в Нашем письме от 24 сентября 2003 года утверждением о наличии разногласий в позициях Поместных Православных Церквей по вопросу о диаспоре и решениями Межправославной подготовительной комиссии 1990 и 1993 гг. В частности, на своем заседании 10-17 ноября 1990 года Межправославная комиссия констатировала тот факт, что «на современном этапе невозможен немедленный переход к строгому каноническому порядку Церкви по вопросу (диаспоры) по историческим и пастырским причинам» (п. 1б принятого текста по православной диаспоре).
Кроме этого, итоговый документ по диаспоре, который был принят во время заседаний Межправославной подготовительной комиссии в 1990 и 1993 гг., не составлялся с тем, чтобы дать исчерпывающий анализ проблемы диаспоры и представить общий взгляд на этот вопрос со стороны всех Церквей. Он лишь указывает тот путь, по которому Церкви – несмотря на остающиеся различные подходы к данному вопросу – призваны следовать с тем, чтобы в конце концов прийти к его разрешению.
Хотя Межправославная комиссия и наметила основные вехи, которые предстоит пройти Православным Церквам на пути к достижению единства позиций по вопросу о православной диаспоре и его окончательному решению, прерогатива принятия такого решения принадлежит Всеправославным предсоборным совещаниям и, конечно, Святому и Великому Собору, авторитет которых не может быть усвоен предварительным по своему характеру решениям Межправославной подготовительной комиссии. Напомним Вашему Святейшеству, что в соответствии с регламентом Всеправославных предсоборных совещаний, принятым на III Всеправославном предсоборном совещании 1986 г., «Межправославная подготовительная комиссия должна изучать, разрабатывать и подготавливать темы для следующего Всеправославного предсоборного совещания… Задача Межправославной подготовительной комиссии состоит в достижении православного единогласия по каждому вопросу, внесенному в повестку следующего Всеправославного предсоборного совещания, и выработке общего текста по каждой теме, который в виде доклада будет представлен на утверждение следующему Всеправославному предсоборному совещанию» (ст. 15).
Таким образом, решения Межправославной подготовительной комиссии носят предварительный характер и подлежат утверждению на Всеправославном предсоборном совещании. Более того, и «решения Всеправославных предсоборных совещаний… носят подготовительный характер», поэтому они «не имеют силы прямо обязывать Поместные Церкви, прежде чем выскажется Святой и Вселенский Собор» (там же, ст. 16). По-видимому, и Святейшая Константинопольская Церковь не считает обязывающими решения Межправославной подготовительной комиссии, поскольку не сочла для себя необходимым придерживаться принятого такой комиссией в ноябре 1993 года обязательства не создавать «новых, кроме уже существующих епархий в диаспоре», учредив после 1993 года шесть епархий: Торонтскую (1996) Буэнос-Айресскую (1996), Панамскую (1996), Гонконгскую (1996), Испанскую и Португальскую (2003) и Корейскую (2004). Все сказанное указывает на то, что говорить о достижении всеправославного согласия по вопросу о православной диаспоре преждевременно.
Это, впрочем, совершенно не означает, что Русская Православная Церковь не стремится к достижению такого рода согласия. Об этом своем желании она заявляла неоднократно, в том числе когда ее представители подписывались под следующим пунктом решения Межправославной комиссии 1990 г.: «Общей волей всех Святейших Православных Церквей является скорейшее решение вопроса о православной диаспоре в согласии с православной экклезиологией и каноническими традициями и практикой Православной Церкви».
За сим, желая благоденствия Святейшей Константинопольской Церкви, братски обнимаем Вашу Святыню и пребываем с неизменной любовью о Господе нашем Иисусе Христе.